Моррисси. Агент Смит - Часть вторая

Моррисси, однако, не остановился и на следующем альбоме записал трек с совсем уже прозрачным названием, „The National Front Disco". Пресса окончательно слезла с цепи. Моррисси не нашел ничего лучше, как послать прессу куда подальше.

Ему ли, видевшему инопланетян, бояться людей с диктофонами. В 1994 году он записал самый любимый критикой альбом „Vauxhall And I", однако тут уже в дело вмешались писатели. На свет родилась биография „Моррисси и Марр: распавшийся альянс", в которой сообщалось, что именно самодовольство, эгоистичность и прочие смертные грехи Моррисси привели к распаду The Smiths. С сего момента карьера Стивена Патрика, до этого существовавшая в двух странных измерениях — комплиментарном и унизительном — обрела, наконец, определенное направление: она медленно, но верно вилась по спирали вниз. Его новые релизы признавались все менее удовлетворительными, его поклонники были сердиты на него за то, что он не пишет больше „красивых мелодий", его целибат, о коем он объявил давным-давно в ответ на обвинения в  ализме, стал предметом насмешек, его совсем не иконический вид с возрастом привлекал все меньше экзальтированных девиц, а ведь славу исполнителю на две трети делают именно они, не будем отрицать этого неприятного факта. На какое то время он отошел от дел и занялся своей любимой фотографией и смог выпустить несколько уникальных снимков под псевдонимом   photograph barcelona, далее решил вернуться обратно к музыкальному творчеству и семь лет назад, когда вышел „Maladjusted" (последний, не считая нынешнего, его студийный альбом), пресса писала примерно следующее: „Сегодня очевидно, что Моррисси стал менее интересным и менее влиятельным, нежели он когда-то был. Возможно, он удовольствовался комфортным занятием — делать средней успешности туры и такие же записи. Может быть, его устраивает роль ходячего анекдота из истории поп-культуры. И, вполне вероятно, что он и в самом деле просто не способен уже производить музыку, которая когда-то смущала умы целого поколения". Хорошая эпитафия на надгробном камне.

Откровенно говоря, все это чушь. Моррисси ничему не разучился, его поздние пластинки хороши, умны, обаятельны, полны вкуса и той горечи, что всегда отличала его меланхолическую натуру. Не стоит забывать, что всю перечисленную выше ахинею британская критика несла на фоне торжества Дэймона Албарна и братьев Галлахеров — чье появление пророк Стивен Патрик не только предсказал, но и деятельно ему поспособствовал, в ответ получив одну неблагодарность. Стивен Патрик проявил истинно пророческое смирение: он не делал громких заявлений в прессе, а просто сотворил еще одну пластинку. Едва ли многие напишут о ней добрые слова, хотя она их заслужила в полной мере, ибо Моррисси в мирских глазах упал с такой высоты, упав с которой обычно не выживают. Его оставили в покое, даже не удосужившись удостовериться, точно ли он помер. Но люди, видевшие маленьких зеленых человечков, не умирают так легко. Стивен Патрик Моррисси — слишком умный человек, чтобы по первому, второму или третьему слову журналистов бросать то, что у него получается хорошо — писать песни. И он не в обиде на прошлое. О своей новой работе он говорит миролюбиво и оптимистично: „В ней нет никаких связей с прошлым. Это более яркий и динамичный, нежели мои прежние работы, альбом, и я счастлив от этой записи так, что больше и невозможно". И как-то после этих слов становится понятно, что Стивен Патрик Моррисси — маленький большой человек. И все его сверхъестественные способности — ничто по сравнению с его обычным человеческим стоицизмом.