Интервью с Олегом «Манагером» Судаковым

Олег «Манагер» Судаков, лидер группы РОДИНА, наряду с Егором Летовым и Янкой Дягилевой — один из ярчайших представителей сибирской волны отечественного рока. После смерти Летова в 2008г. он — один из немногих её «ветеранов», кто продолжает регулярно выступать и записывать новые альбомы. В то же время о самом Олеге известно не так уж и много — никаким пиаром он не занимается, предпочитая отдавать все силы творчеству.Сейчас Олег занимается строительством своего загородного дома и на момент интервью созванивался с изготовителем взявшим заказ на, который обещая сделать все за пару дней, но смог выполнить заказ раньше, поэтому Олег должен бы уезжать, но согласился поговорить с нами буквально полчаса. Тогда, 23 апреля в рок-кафе «Machine Head» Манагер дал единственный концерт в нашем городе. Перед выступлением мне удалось задать ему несколько вопросов и выяснить из первых уст, как всё было.

Можешь в начале рассказать, как вообще начал писать? В книге «100 магнитоальбомов советского рока» говорилось, что первые твои песни написаны в шкафу — не совсем обычное место?

 Это Летов любил озоровать логически и смыслово (смеётся)- Нет, конечно, не в шкафу. Это слишком художественно сказано. Весьма нелестный оттенок на автора — если вы пишете песни в шкафу, где же вы их поёте? Первая песня, по большому счёту, написалась дома — это «Паралич». Я был около бабушки моей первой гражданской жены — она была в параличе два года. Была вполне вменяема, только все мышцы парализованы. Меня охватило отчаяние и ужас — такая штука, как нервы, может лишить человека того, чем он может являться по задумке, по воплощению. Это ужасно и кошмарно, когда так происходит. Естественно, все эти состояния имеют символический оттенок, поскольку сама поэзия такова, что если хорошо уложишь текст, то твоя «поварёшка» — некий черпак бытия, которым перемешивают или добрасывают добавки. Поэтому от песни «Паралич» всё и пошло — я её написал, весьма скромно наиграл на гитаре и даже спел друзьям — у нас была компания — братья Лищенко, Летов, Дима Логачёв — всем понравилось, и они сказали «Пиши дальше». Так никто не пишет, и судя по всему, у тебя выйдет что-то ценное. Вот так я начал писать песни. Мы эти песни записали с Егором, поскольку компания общая, попробовали вместе что-то написать — получились «Лес» и «Мавзолей» («Мавзолей» сегодня собираюсь спеть в слегка изменённом виде).

 А как собралась ваша компания? Как вы друг друга нашли?

 С Летовым я познакомился в конце 1984 года, на пластиночном рынке — на балке, майдане, туче — было много синонимов, не знаю, как у вас называлось, у нас — «туча». Масса людей торгуют всякими шмотками, редкими вещами, и было место, где торговали пластинками. Тогда я был большим поклонником рок-музыки, арт-рока. Подошёл к одному из людей, увидев пластинку Питера Гэбриэла, и спросил: «А нет ли у тебя Van Der Graaf Generator»? Или «Gentle Giant»? Сейчас уже могу запутаться. Он отвечает: «Как ты можешь знать про такую группу. Её никто в Омске не знает!» Я говорю: «А ты что, с Луны свалился? Всю информацию в голове держишь? Я тоже знаю!» Ну и разговорились. С Егором я познакомился так. А с братьями Лищенко — в 1985 году была идея пригласить в Омск Диму Радкевича — есть такой очень хороший автор, ему так и не довелось собрать группу, он тогда был знаком со многими рокерами из Москвы, Питера — и вот к братьям Лищенко его и определили. А они уже были знакомы с Летовым через что-то ещё. А поскольку в это время рок так или иначе «поднимал голову», люди были друг другу известны. В итоге через год мы все друг друга знали. Встречались — то к одним приедешь, то к другим, сидим, разговариваем, спорим, песни играем — то у Летова, то у братьев — у кого попроще было, родители не сильно мешали (тогда квартир своих не было).