Мой поход на концерт группы Sisters of Mercy

Партия вторая

Смутное подозрение, что этого всегда будет мало, достигло апогея однажды, оглушило и накрыло по самую макушку. После записи репортажа с открытия Лондонского кинофестиваля, мы с оператором проходили мимо стадиона Челси, и вдруг застыли перед оскалом космического ужаса, разом лишенные почвы под ногами. Утренние, тщательно умытые клерки, строем спускавшиеся к подземке в обрамлении костюмов, плащей, кейсов, очков и свежей Таймс – теперь, в частично изодранной спортивной одежде, клинически пьяные, валялись на газоне: кто завернувшись в красно-белый английский флаг, а кто и просто лицом вниз, поверх растяжки, гласящей «Англия – это Челси!». Это импровизированное поле брани отсылало к истории про «Бойцовский клуб», и оставляло мутный осадок: англичане мечтают взорвать мир, в который столь многие из нас поверили, отстаивали ценой социального благополучия и приводов в милицию; мир, который привыкли считать и своим тоже. Мир, где клерку – клерково; мир, в котором сегодня, среди прочего, нашлось место для такой вопиющей двойственности; мир, в котором мы теперь жили, а они – только играли по уикендам…

Мечты о Британии живы в сердцах поколения 90-х по сей день, лишь иногда сублимируясь: Челси теперь – это, прежде всего, Абрамович; половина лондонской недвижимости принадлежит русским; британские спецслужбы объявляют Россию второй по значимости угрозой национальной безопасности после исламских террористов. А мы так любим вспоминать, как Брайан Ино переезжал жить в Питер…

В свете сказанного выше, уж не полагаете ли вы, что я пошла на концерт Sisters of Mercy с тем, чтобы после сопроводить развернутыми комментариями сет-лист, или подробно описать, в какой именно позе стоял Эндрю Элдрич у микрофона, выкуривая одну сигарету за другой?!.. И многие оказались здесь по той же причине: впитать кожей живую пульсацию одного из символов Британии в нашем сознании. Но прошлое, кажется, окончательно поглотил плотный слой тумана забвения, и даже зримо он материализовался в зале, а вовсе не в том причина, что дымовые установки работали наизнос. Sisters не обмолвились в адрес зрителей ни единым приветственным словом, впрочем, это не означает, что они не готовы были играть по-честному, и не дать залу шанс.

Исполняя «First and Last and Always», Эндрю Элдрич после этих слов неизменно делал паузу, подразумевающую, что зал ответит дружным воплем: «Mine!..». Абсолютно мимо… Ужасно? Нет! Это война. В тот момент Элдрич отстоял для себя обозримый участок личной свободы на территории отдельно взятого клуба. Свободу не выбирать ничего, свободу не олицетворять собой ничье прошлое, включая свое. Вы не пробовали воспринимать и описать потом музыку, исполняемую группой, как она есть, не прибегая к сравнению с другими культовыми именами, и не поддаваясь воздействию однажды навешенных намертво ярлыков, как то: «отцы того», «основатели сего»? Потому что The Sisters of Mercy давно сыты этим по горло, в их райдере обозначено: «Промоутер не должен использовать ни один из следующих терминов или любой его перевод, или любое слово, производное от любого из них, и будет делать все возможное, чтобы избежать использовать любые ругательства, подобные словам doom, goth, death, dark».

Британия устала от опутывающей ее паутины символов так же, как Россия от разгуливающих по столице медведей с балалайками. Осознав это, однажды я просто перестала систематизировать, аккуратно разнося по каталогам, какие-либо сведения в своей голове, потому что в мире, сотканном из стереотипов и категорически достоверной информации, не остается ничего от нас самих, мечтающих о движении вперед.