Московское выступление Soisong

Все-таки не понимаю я иногда некоторые фразы. Вот, например, Peter Christopherson of Coil. То есть эта фраза предполагает, что есть довольно много народу, кто знает и любит Coil, но не знает, кто такой Петер Кристоферсон. Или он сам так подписывается по неизвестным причинам?

Странно это. Концерт начался минут в пять десятого. Это очень хорошо. Причем было видно, что музыканты порывались выскочить на сцену чуть ли не раньше срока, но их уговорили подождать. На экране висело сообщение на английском языке с просьбой выключить мобильные телефоны и не разговаривать во время концерта, иначе испортится впечатление и у зрителей, и у музыкантов, и запись будет бесполезна. Записывали они это выступление, что ли? Перед началом концерта про мобильные телефоны было повторено уже по-русски.

И вот, наконец, пожилой толстый Петер Кристоферсон с серьгой в ухе и молодой лысый Иван Павлов без серьги вышли на сцену в одинаковых коричневых балахонах с неброским узором и уткнулись в ноутбуки. Поковырялись в них. Петер ткнул на пульте кнопку, услышал нечто попсовое и тут же выключил. Еще поковырялся в компьютере. Опять ткнул кнопку. На этот раз музыка понравилась ему несколько больше, поэтому он сделал ее погромче и выступление началось. Сложно описать музыку SoiSong. Мне она показалась какой-то особенно разрушительной по воздействию на мозг. Это не индустриальный шум, но и не ритмичные мотивы более популярной музыки, а нечто посередине и куда-то вбок. Отдельные места очень напомнили Штокхаузена – такая же хаотичная антимелодика, основанная на стеклянном или струнном позванивании, но с использованием шумовых вставок, электронных семплов, оглушающих закольцованных битов, периодически прерываемых хитро улыбающимся Павловым.

Видео-сопровождение заключалось в нескольких зацикленных, медленно изменяющихся картинах. Сначала зрители будто летели сквозь космос, состоящий из причудливых пульсирующих геометрических фигур, затем на экране появилось лицо, за которым извивались, сворачиваясь в спирали, черно-белые полосы. Лицо неуловимо изменялось, и мне показалось, что его крайние состояния срисованы с двух участников проекта. Затем, нам показывали фотографии, преломленные через странный калейдоскоп и бесконечно перетекающие из одной в другую. И, наконец, снова полет через геометрический космос, но уже вращающийся – или, скорее, это мы вращались, пролетая через эту светящуюся сеть – и под конец выступления был создан эффект, что мы вылетели из нее наружу.

Кристоферсон постоянно водил пальцами по некоему прибору, которого было не видно из-за высокой подставки и который издавал шумоподобные скрежетания. Один раз Петер взял в руки нечто, похожее на плату с кнопочками, которая издавала свиристящие звуки. Ненадолго одел капюшон. Павлов все больше ковырялся в ноутбуке и периодически говорил что-то Кристоферсону. Поаплодировать зрителям на протяжении концерта как следует не получилось. Непонятно было, где паузы – казалось, вот закончилась композиция, зрители только хлопать начали, а им тут по ушам – бамс. Получается, не закончилась песня. Но зато в конце нахлопались всласть. Концерт шел около часа и закончился в самом начале одиннадцатого. Участники проекта молчаливо представили друг друга характерным жестом и ушли со сцены. А на улице оглушительно гремел салют.